Я горько усмехнулся и подумал: — «А ведь быть может, у меня есть и другие дети, и они также могут нуждаться… например, в лечении…»

— Чёрт!

Эти мысли меня съедали и душили. Они как опытные палачи, лишали меня покоя и казнили каждое мгновение.

А ещё Наташа…

Эта маленькая и смешная девушка как-то незаметно, но упорно притягивала моё внимание к себе. И мне это категорически не нравилось.

Этой ночью я так и не заснул…

День операции

Наталья

Настал этот долгожданный, волнительный и такой страшный день. День операции. Этот день я ждала с великой надеждой и безумно боялась больше всего на свете, но я прекрасно понимала, что операция должна уже случиться. Диана должна выздороветь.

— Всё будет хорошо, — успокаивал меня и взволнованного Макара доктор.

Диана сегодня с самого утра была нервной и плаксивой. Малышка прекрасно чувствовала наше с Макаром настроение.

— Мне очень страшно… — произнесла я сдавленным голосом, прижимая к себе ребёнка.

— Наташа, успокойся, — произнёс Макар и неожиданно обнял меня вместе с Дианой и повторил слова нашего доктора: — Всё будет хорошо.

— Обещаешь? — спросила у него, вглядываясь в его чёрные глаза. Я даже не заметила, что снова перешла на «ты».

— Обещаю, — уверено сказал Макар.

Он поцеловал малышку и погладил её по мягкой шевелюре, а потом по спинке.

Но когда мою Диану положили на детскую каталку, малышка вдруг показалась мне невозможно хрупкой, беззащитной и такой несчастной. Она потянула ко мне свои ручки и горько заплакала. В её глазах читалось недоумение и страх. Я ощутила себя своего рода предательницей и на глаза навернулись слёзы. Держась из последних сил, я для уверенности и поддержки схватила ладонь Макара и прошептала:

— Господи… Сохрани и убереги моего ребёнка… Наталья

Страх… Я так устала от него.

Постоянно боюсь, боюсь, боюсь. И по-другому уже не могу.

Моя маленькая девочка сейчас лежит на операционном столе…

Едва представляю себе эту картину, как ледяной холод медленно проникает в моё сердце. Кровь стынет в жилах и мне кажется, что это состояние останется со мной навсегда.

Мой страх жалости не знает, и сжигает меня, превращая в серый пепел. Мысли сводят с ума.

«Боже…»

Молюсь, молюсь, молюсь.

А что ещё могу я сделать в данной ситуации?

Всё, что от меня требовалось, по мере своих возможностей и дальше больше – я всё сделала.

Тряхнула головой, а потом с силой зажмурилась.

«Хватит, слышишь?!» — крикнул внутренний голос. — «Прекрати бояться. С Дианой всё будет хорошо. Верь в неё. Твоя малышка очень сильная. Она будет жить».

«Я верю… Но страх… Этот проклятый страх меня буквально душит. Хочу лишь одного — скорее бы уже всё закончилось, и этот кошмар остался позади. Кто бы только знал, как я этого хочу…»

— Диана в хороших руках, Наташа. С ней всё будет в порядке, — произнёс Макар, сев передо мной на корточки.

«Макар будто мои мысли услышал».

Он взял мои руки в свои и добавил:

— Просто верь моим словам, хорошо?

Я слабо и неуверенно улыбнулась и кивнула ему.

— Да. Я верю. Но страх всё равно меня не покидает.

— Я признаюсь тебе, Наташа, мне тоже страшно. Быть может даже больше, чем тебе. Но знаешь что?

— Нет, я не знаю, — ответила со вздохом, не глядя на мужчину. Макар в данный момент меня совершенно не волновал и не интересовал, но его поддержка и тот факт, что он был со мной рядом, успокаивали. И за это я была ему безмерно благодарна.

— Диана — моё продолжение, в ней течёт моя кровь. А гены Севастьяновых очень сильные, Наташа. В моей семье у всех прекрасное здоровье и мы долгожители. Понимаешь к чему я клоню?

Я подняла на него взгляд с немым вопросом, и он будто снова прочёл мои мысли и, усмехнувшись, горько произнёс:

— Знаю, о чём ты сейчас подумала. Ты думаешь, что я тут разглагольствую о здоровье, а сам вроде как бесплоден. Но, с появлением Дианы, этот вопрос снова стал открытым. Я обязательно пройду новое обследование. Возможно, все анализы и все данные были сфальсифицированы.

— Вот как?

— Да. Но это пока непроверенная информация и лишь мои догадки. Так что, в любом случае, знай, операция пройдёт успешно и после, почки приживутся и Диана станет абсолютно здоровой.

— Ты так уверен в своих словах, — произнесла я немного озадачено. — Говоришь так, будто ты видишь будущее. Но я не осуждаю, а наоборот, очень рада, что ты так думаешь и веришь в такой исход. Я тоже верю, Макар. Я очень хочу, чтобы Диана больше никогда не болела.

— Вот и славно. Нас уже двое, кто верит в хорошее будущее, а значит, так оно и будет, — улыбнулся он.

— Ты очень… ммм… — я замолчала.

— Какой? Говори уж, раз начала, — толкнул он меня легонько в плечо.

— Ты странный, — сказала ему. — Прости. Просто озвучила свою первую мысль.

— И в чём же выражается моя странность? — полюбопытствовал он.

Но, кажется, Макар не сердился. Ему и правда, было просто любопытно, с чего я сделала такие выводы.

— Ну-у-у… В первую нашу встречу ты был таким… агрессивным. Но это поведение ещё можно объяснить. Потом ты был сама душевность, а недавно снова превратился в злого буку. Теперь, вот снова весь такой милый и заботливый… Боюсь предположить, что следующая смена твоего настроения снова обретёт негативный характер.

Он тихо рассмеялся.

— Ты очень внимательна, однако, — сказал он.

— Такое поведение странно было бы не заметить.

— Мои перепады в поведении легко объяснить, — сказал он с улыбкой и пальцем коснулся кончика моего носа и добавил: — Но я тебе об этом не расскажу. Уж прости. Это мои внутренние заботы.

Пожала плечами.

«Да мне, по большому счёту, всё равно».

— Могу лишь обещать тебе, Наташ, что буду сдерживать свои… кхм, свои порывы.

— Хорошо.

Я украдкой посмотрела на Макара. Его слова имели весьма странный подтекст.

«Неужели я ему нравлюсь?» — посетила меня вдруг ошеломительная мысль. — «Да быть того не может».

Макар вдруг убрал с моего лба непослушную прядь волос.

— У тебя красивые глаза, Наташа. Такой необычный оттенок — золотисто-карий.

«Его слова приводят мои мысли в хаос и мне это не нравится».

Нервно сглотнула и сказала:

— Очень хочется пить. Можешь принести? Пожалуйста.

Макар отодвинулся от меня и сказал:

— Хорошо. Сейчас принесу. Воды или чай?

— Воды. Спасибо.

Оставшееся время мы провели больше в молчании или за разговорами «ни о чём».

Я пыталась читать журналы, но не могла сосредоточиться на тексте и не понимала смысла прочитанного. Еще, мы с Макаром в полнейшем молчании гуляли по парковой территории клиники. Потом снова вернулись в комнату ожидания.

Операция длилась невозможно долгих восемь часов.

«Мне кажется, что за это время я поседела».

Но всему, рано или поздно, приходит конец. И нашему ожиданию тоже.

Наконец, в дверях появился доктор Колман фон Айхенвальд.

Я вскочила на ноги. Макар поднялся следом за мной.

Через минуту к нам присоединился переводчик.

— Как она? — выдохнула я, заламывая руки от волнения.

Доктор улыбнулся.

— Операция прошла успешно. Девочка хорошо её перенесла. Обе почки работают. Она пока не отошла от наркоза. И в ближайшее время девочке понадобится сильное обезболивающее и от него она будет сонной и вялой. Предупреждаю, чтобы вы не пугались.

— Господи, спасибо! Доктор фон Айхенвальд, благодарю вас! — я порывисто обняла его и заплакала, ощущая небывалое облегчение. — Спасибо, спасибо, спасибо!

Макар пожал руку нашему доктору.

— Спасибо, — сказал он коротко, но столько было в его взгляде, что немец понял, сколько это «спасибо» несёт в себе чистой и искренней благодарности.

— Я очень хочу её увидеть, — сердце и душа рвались туда, где сейчас находилась моя девочка. Хотелось увидеть её, обнять, услышать её дыхание, убедиться, что с ней всё хорошо…

— Скоро увидите, — произнёс доктор и добавил серьёзным тоном: — Но пока послушайте меня. Вот, что следует вам знать о будущем девочки.